Голосование
| Предлагаем Вам высказать своё мнение по следующему вопросу: | ||
|
Комментарии
«Первая < 1082 | 1083 | 1084 | 1085 | 1086 | 1087 | 1088 | 1089 | 1090 | 1091 | > Последняя»
|
Буржуй - 03.08.2009 16:24 |
| Цитата жида Коли! ---------------------------- . Урыли подонки богатые и вороватые уже 20 000 000 человек, пора и ответ держать! ------------------- ОТЕВТ: Нет Колёк в ж..пе твоей ленинский х..ёк, - это ТЕБЕ гниде коммунизма ответ держать и потомству твоему поганому на века проклятия и нищеты, быть тебе Коля коммунист ты сраный всю свою жизнь батраком и потомсву твоему, потому что вы все происхождением от обезьян и вам среди людей нет места, а место ваше – это тюрьма строго режима – это ваша родина сынок – тюрьма, потому что вы коммунисты голодные вурдалаки привыкшие жить на дармовщинку ни х..я не делая, вы коммунисты паразиты общества и именно вы враги народа русского, которых надо уничтожать, как падаль беспощадно, прямо с вашим семенем уродов мутантов коммунизма. |
|
Буржуй - 03.08.2009 17:44 |
| Ленин мразь мертвее мертвеков. Наше безобразье, глупость и безумье... Он дерьмо, И он из тех, кто х..ем упирается в свое еб..ло. Россию всю Залил он кровью, видел то, что – это временная радость. Он, как сифилитик большевик, совсем такой же, был, убийцею как Сталин, у самых глаз лукавого прищура больше нашего морщиня кожей, да насмешливей и тверже клыки вампира зубы, Увидя вас... Он товарища за яйца и милел зверея не человеческою злобой. Он он на Надю хакнуть мог и у него вставал на ту же Надю железа тверже. Знал он слабости, пиз..ы своей знакомые у вас, ну как как и вы, перемогал болезни... И ему и нам давал одно и то же золотишко. Отчего ж, смотрящий от него поодаль, я бы жизнь его, тупую от восторга, за одно бы золото продал? Да не ты один! Да и что ты хуже, что ли?! Даже не посрать, Раскрывши ягодицы Нади только б в рот Ей не на срать кто из вас, способен на такое как козёл, из кожи вон, из штолен он шагнет прям в дерьмо?!. Партию в картишки Ленин — Очень любит брать Ведь близнецы-они Мы говорим —Ленин, подразумеваем — зверство, мы говорим — партия, подразумеваем — Уничтожение России! |
|
Николай nng47[гав]rambler.ru - 04.08.2009 06:08 |
| В 1913 году всего населения России было 90 млн. (без Финляндии и Польши) из них 67% крестьян-единголичников, среди которых середняков было меньшинство, примерно 25%. Остальные безлошадные, бедняки. 16% - было помещиков, кулаков, торговцев, буржуазии. В 1924 году середняков-бедняков было 75%, а колхозников (и в артелях) всего 1,3%. Буржуазии осталось 8,5%. В 1939 году колхозников было 47% от всего населения, а буржуазии 0%. То есть налицо рост рабочих и служащих и ликвидация класса эксплуататоров. Кто пострадал от Советской власти? В основном крупные собственники, торговцы, кулаки. Никто не отрицает, что во вражеском окружениив в стране было много агентов, "пятая колонна" не дремала. И только после убийства Кирова начались аресты, появились данные о различных антисоветских заговорах. К тому времени гражданская война шла в умах, оппортунистическими методами. Но были факты и явного вредительства и покушений на активистов и комсомольцев. Чего только стоят кулацкие обрезы, убийства сельских учителей и избачей (библиотекарей). Разве этого не было? И что власть и народ должны были это терпеть? Да, в 1936 году, когда вышла новая Конституция многим "пораженцам в правах" было возвращено право голоса на выборах. |
|
Николай nng47[гав]rambler.ru - 04.08.2009 06:13 |
| “Второе двоевластие” глазами рабочих Дмитрий Чураков Опираясь на идущую снизу созидательную энергию рабочих, большевики и сумели превратиться в ведущую политическую силу в стране. "Мы были вынесены этой громадной волной", - говорил впоследствии Бухарин, обобщая опыт взаимоотношений между рабочим классом и большевистской партией в октябрьские дни. Но не редкостью уже в первые дни большевистского режима становятся и такие выступления рабочих, которые подчас ставили под вопрос не только прочность революционного режима, но и само его существование. Особую тревогу большевиков на этом этапе становления их режима вызывал поддержанный многими рабочими лозунг "однородного социалистического правительства". ... Когда первый кризис советского правительства миновал, а политические симпатии вполне определились, стало ясно, что основным вектором развития нового режима будет дрейф в сторону наиболее радикальных социальных преобразований. Те уступки, на которые пошли большевики рабочим организациям, должны пониматься не как сиюминутный экспромт, а как проявление всё тех же глубинных законов развития страны в условиях потрясшего её революционного кризиса “Второе двоевластие” глазами рабочих В ноябре 1917 — декабре 1918 гг. протестные выступления рабочих не прекратились. Конфликты, связанные с тяжёлым материальным положением рабочих, отмечены в те дни на некоторых московских предприятиях128. Акции протеста на почве недовольства размером заработной платы происходят в Петрограде129. Впрочем, отдельные трудовые конфликты не изменяли общей тенденции. А она вела не к обострению, а к определённой стабилизации в рабочем движении. После прихода большевиков к власти и преодоления правительственного кризиса в стране наметился первый, пока ещё не устойчивый спад протестных настроений. Стачечная волна явственно идёт на убыль. Отчасти ослабление протестных настроений на производстве объясняется той позицией, которую заняли низовые рабочие организации. После утверждения власти большевиков, они настойчиво призывали рабочих “быть на рабочем месте и тем самым доказать преданность новой власти”, “отдать все силы в распоряжение новой власти”, “идти работать и по первому кличу новой власти выступить на бой с врагами”130. И такая перемена настроений органов рабочего представительства вполне понятна, если учесть, что внимание рабочих от деструкции было отвлечено их массовым участием в переделе собственности и власти. Пролетарские организации и просто отдельные рабочие спешили воспользоваться своим новым положением. А официальная пропаганда внушала им, что теперь они “новые хозяева страны”, “победители”. И рабочие охотно верили официальной пропаганде. Но складывавшаяся ситуация таила в себе и немало опасностей. Резкое, не всегда мотивированное с точки зрения реального положения дел в экономике улучшение жизненного уровня, чрезмерная политизация (за которой часто скрывалось нежелание полноценно работать) создавали у некоторых рабочих ощущение вседозволенности. Очевидцы пишут о весьма превратном понимании многими рабочими себя в качестве “хозяев” своих предприятий: раз хозяин — бери, что нужно, и неси домой. Картину, царившую в конце 1917 г., отразил в своих записках видный участник антибольшевистского движения, меньшевик крайне правых взглядов петроградский рабочий Г.Б. Струмилло. На его родном Трубочном заводе, как и на многих предприятиях города, в цехах целыми днями шли митинги. С утра до вечера все говорили и слушали тех, кто говорит, аплодируя оратору, выступавшему в данную минуту, забыв о предыдущем ораторе и одинаково хлопая и одобряя всех, кто готов был подстраиваться под настроения толпы. А настроение толпы было “рви, где можно и что можно” — иронично пишет Струмилло, и добавляет — “и это в головах рабочих казалось повальным”. Поддержав в Октябре большевиков, рабочие ждали от них решения всех своих проблем. По возможности — немедленного решения. А проблем этих накопилось немало. Остро стояли вопросы демобилизации предприятий, разгрузки городов от излишней рабочей силы, её эвакуации на Восток страны, другие народно-хозяйственные проблемы. Негативно реагировали рабочие и на ограничения прав своего самоуправления — а по мере усиления государства его диктат над рабочими организациями, естественно, ужесточался. Бедствием для рабочих и головной болью для властей становится прогрессирующий развал промышленности, сокращение производства, закрытие предприятий131. И хотя в это время отдельные вспышки и очаги недовольства рабочих были эпизодическими, они свидетельствовали об отсутствии полной идиллии в рабочей политике новой власти. По мере роста многочисленных проблем протесты рабочих набирали обороты. * * * Своё отражение новый рост протестного активизма рабочих на рубеже 1917—1918 гг. нашёл в политической борьбе вокруг Учредительного собрания. История с рождением и драматическим концом “революционного Конвента России” в ещё большей мере, чем первый кризис Советского правительства, повлияла на становление большевистского режима и его коалиции с рабочим классом. Роспуск Учредительного собрания ознаменовал собой окончательное решение вопроса о том, какая форма демократии возобладает -- парламентская или советская (что по терминологии тех лет было тождественно пролетарской демократии). И, надо сказать, рабочие не были в этот момент безучастными наблюдателями. К этому времени их влияние на власть и оппозицию, на политическую ситуацию вообще не было столь весомо как в октябрьские дни, но и в период проведения Учредительного собрания не считаться с мнением рабочих было нельзя — слишком высок был накал борьбы за власть и совсем неясным казался её исход. В целом отношение рабочих к Учредительному собранию было сдержанно-благосклонным, а для тех отрядов рабочего класса, которые оказались ущемлены политикой новых властей, оно давало шанс быть услышанными. С ним они связывали надежды на спасение от разрухи и голода, на предотвращение Гражданской войны132. Не в последнюю очередь такое отношение рабочих к Учредительному собранию являлось следствием предшествующей пропагандистской деятельности активистов практически всех центристских и левых политических партий: лозунг “революционного Конвента” в сознание рабочих партийной интеллигенцией внедрялся ещё со времени первой русской революции. Совершенно естественно в 1917 г. после свержения самодержавия он ожил снова и в последующие месяцы превратился в один из ключевых лозунгов революци133. В период первого кризиса советского правительства именно к Учредительному собранию апеллировали многие профессиональные союзы, стоящие на платформе “однородного социалистического правительства”. Среди таких организаций может быть назван Всероссийский союз мастеров, заведующих и техников фабрично-заводских предприятий, который в специальной резолюции заявил, что признает лишь то правительство, которое будет санкционировано Учредительным собранием134. Нижегородский съезд Совета почтово-телеграфных служащих в те дни открыто заявлял, что лишь Учредительное собрание имеет правомочия на окончательное решение вопроса о власти135. Отстаивали лозунг “Вся власть Учредительному собранию” и часть участников Всероссийского Чрезвычайного железнодорожного съезда, начавшего свою работу 19 декабря 1917 г., — что явилось прямым продолжением борьбы вокруг требований, выдвигавшихся Викжелем. Не согласившись с советским большинством, делегаты, поддерживающие Учредительное собрание, покинули съезд. Раскололся и сам Викжель. Правая его часть съезд покинула, а левая, “рабочая группа”, влилась в число оставшихся пробольшевистских делегатов136. Лозунг с поддержкой Учредительного собрания выдвигал Виквод137. Существенно более решительно была настроена его правая часть. Служащие Управления внутренних водных путей, недовольные пассивностью Виквода, поддерживали радикальные призывы к защите Учредительного собрания “от всякого посягательства на его неприкосновенность, откуда бы такие посягательства ни исходили”138. Радикален в своей позиции, как и следовало ожидать, был союз рабочих печатного дела. Руководители и рядовые члены союза в своём большинстве выступали против любых попыток сорвать проведение Учредительного собрания в первоначально намеченные сроки139. “Довести страну до Учредительного собрания” призывали на своём митинге рабочие-сытинцы. Рабочие типографии Кушнарёва требовали от большевиков, чтобы Учредительное собрание “с момента его созыва было признано” без каких-либо попыток урезать его правомочия. А печатный орган московского отделения союза уже 26 октября вышел с аншлагом: “Вся власть Учредительному собранию”140. И всё же, несмотря на все приведённые выше факты, поддержку со стороны большинства рабочих Учредительного собрания безусловной не назовёшь. В Учредительном собрании рабочие видели именно “революционный Конвент”. В большинстве случаев они отказывались противопоставлять Учредительное собрание Советам и другим органам своего самоуправления. Показательна в этом отношении позиция рабочих фабрики Севрюгова Иваново-Кинешемского района. На общем собрании 31 декабря 1917 г. поддержку Учредительного собрания они постановили “считать своим долгом”. Но при этом в резолюции разъяснялось, что требуемая поддержка может быть оказана “только тогда, когда этот орган будет проводить в жизнь те декреты, которые изданы временными комиссарами и которые освобождают весь пролетариат и беднейшее крестьянство от тех бедствий, в которых мы находимся в настоящее время”. Рабочие фабрики были абсолютно убеждены, что “если только Учредительное собрание будет отступать [от поддержки произошедшего в Октябре переворота">, то вся власть должна перейти в руки Советов рабочих и солдатских депутатов”141. Близкую позицию в те дни занимали рабочие завода И.Е. Семёнова. Они соглашались поддержать Учредительное собрание лишь при условии, “если оно будет проводить реформы в интересах трудового народа”142. Позицию рабочих фабрики Севрюгова и завода Семёнова можно считать типичной. Она, естественно, была ближе к позиции большевиков, чем правых социалистов. Умеренные социалисты выступали с общедемократических позиций. Большевики, напротив, склонялись к признанию Учредительного собрания лишь в том случае, если оно станет на их сторону. Современный историк С.В. Яров в этой связи даже приходит к выводу, что взгляды рабочих на “учредиловку” полностью формировались большевиками. Он считает, что все эти “антиучредиловские” резолюции вносились, как правило, партийными агитаторами. Зачастую содержащиеся в них положения были чуть ли не списаны с партийных решений. Согласно исследованию Ярова, содержание рабочих резолюций по поводу возможных судеб “учредилки” почти полностью отражают основные этапы большевистской кампании против Учредительного собрания — чем негативней относились большевистские лидеры к его проведению, тем резче и “злее” становились принимаемые рабочими резолюции143. Вывод, к которому приходит автор, основан на широкой источниковой базе. И если бы речь шла только о Петрограде, то с ним можно было бы согласиться почти без оговорок144. Но возникает резонный вопрос — каким образом большевистские власти Петрограда в декабре 1917 г. могли навязать волю рабочим во всех крупнейших промышленных центрах? Очевидно, позиция самих большевиков находилась под воздействием настроений рабочий массы и взаимовлияние было обоюдным145. Как бы там ни было, в вопросе об Учредительном собрании большевики вполне могли рассчитывать на поддержку рабочих окраин. И они это прекрасно понимали. Провинциальные организации партии ещё до Октября выступили под лозунгом: “Не один голос рабочего не должен пропасть!”. Агитационная машина большевиков нацелилась на разъяснение рабочим всех их демократических прав и свобод в связи с предстоящими выборами. Так, ещё 18 июня газета самарских большевиков “Приволжская правда” поместила статью, в которой говорилось, что “нужно довести до рабочего все тонкости избирательной техники, разъяснить смысл и цели партий”; аналогичные призывы газета регулярно помещала и в последующие недели146. Правильно оценивали ситуацию и оппоненты большевиков. Соответственной была и их тактика. В ходе предвыборной компании умеренные социалисты делают ставку на работу в общедемократических органах, слабо подконтрольных рабочим массам. Признавалось необходимым “мобилизовать” силы органов местного самоуправления на подготовку предстоящего Учредительного собрания. До начала его работы в них, а не в Советах рекомендовалось сосредоточить “всю власть на местах”147. Рабочие же рассматривались как ненадёжные и нежелательные элементы на избирательных участках. В результате по всей стране наблюдались многочисленные факты нарушений закона о выборах со стороны избирательных комиссий, где безраздельно господствовали меньшевики и эсеры. Наиболее вопиющие нарушения были связаны с тем, что рабочие целых заводов, рабочих предместий и посёлков лишались возможности проголосовать. Они либо не получали соответствующих бюллетеней и удостоверений, либо попросту не включались в списки. Использовались и другие способы, отсекавшие пробольшевистский “рабочий электорат” от участия в выборах. В Барнауле не были допущены к избирательным урнам жители рабочих окраин и железнодорожники. Местный Совет даже грозился не признать результаты выборов. Оказались лишены права голоса настроенные за большевиков поденные рабочие сахарного завода села Таволжанки. Такие же случаи отмечены в Севастополе, Витебске, Юзовке, Астрахани, Курской губернии. Серьёзные осложнения возникли в Вышнем Волочке. В этом небольшом городке 2 тыс. рабочих фабрики бр. Рябушинских не попали в списки. На следующий день после выборов 13 ноября завод остановился. Рабочие явились в городскую управу и потребовали допустить их к выборам. Среди рабочих неизвестные стали распространять листовки погромного содержания. Среди городских обывателей возникла паника. Многочисленные факты “лишения участия в выборах целых заводов” в те дни широко освещались в материалах местной печати148. Расчёт большевиков и опасения их противников оправдались в полной мере: проиграв в целом по стране, РСДРП(б) победила в пролетарских центрах, особенно в тех, которые располагались в непроизводящих районах. Успех сопутствовал большевикам в Иваново-Вознесенске, Барнауле, Смоленске, Твери, Туле, Ярославле и прочих городах с многочисленным рабочим классом. Весома их победа была в главных политических центрах страны Петрограде и Москве149. Правые социалисты пытались взять реванш и провести в городах демонстрации в поддержку Учредительного собрания 28 ноября 1918 года. Но рабочие их вновь не поддержали. Позже с трибуны Моссовета меньшевикам пришлось признаться, что организованные ими протестные мероприятия в тот момент привлекали совсем “мало рабочих”150. * * * Постепенно, по мере приближения дня открытия Учредительного собрания, обстановка в столичных городах становилась всё напряжённей. Б. Соколов по этому поводу вспоминал, что события начала января 1918 г. на Франко-Русском заводе показали: “в своём подавляющем большинстве петроградские рабочие не только не были большевиками и большевиствующими”, но и были “склонны к выжидательному и благожелательному нейтралитету по отношению к Учредительному собранию”. И действительно, по сведению фабзавкома Франко-Русского завода, на общезаводском собрании за резолюцию большевиков по Учредительному собранию голосовало не более 15% рабочих. Правда, эта благожелательность части рабочих по отношению к “Хозяину Земли Русской”, где она действительно имелась, была пассивной. Настроения рабочих в канун разгона Учредительного собрания определялись разочарованием и индифферентностью. Такие же настроения, как у рабочих Франко-Русского завода, Соколов наблюдал и на других заводах Коломенского и Нарвского районов. Соколов в прошлом работал на Франко-Русском заводе. Ситуацию на нём и на других предприятиях он знал не понаслышке. Поэтому так ценны его свидетельства о скепсисе и безразличии, которые охватили в то время широкие слои рабочих. Правда, Соколов умалчивает, что очень часто пассивная благожелательность рабочих по отношению к Учредительному собранию уживалась с поддержкой большевиков. Но подчас настроения в рабочей среде действительно приобретали опасный для властей характер. Дело доходило до того, что в период работы Учредительного собрания рабочие многих предприятий выразили готовность принять участие в демонстрациях в его защиту. Соколов упоминает о существовании подобных намерений у рабочих экспедиции заготовления ценных бумах, а также рабочих некоторых заводов Выборгской стороны. Высока готовность поддержать Учредительное собрание была у рабочих Обуховского завода. Это и понятно — на заводе сложилась крайне неблагоприятная экономическая ситуация. Она резко активизировала протестный активизм рабочих-обуховцев151. Организованная оппозиция делала всё, чтобы привлечь на демонстрацию как можно больше народа. В листовке московских меньшевиков до сведения населения доводилась информация о лозунгах, под которыми планировалось повести колонны демонстрантов. Среди них: протест против Гражданской войны, приветствие Интернационалу и другие. Ключевым был лозунг “Вся власть демократии через Учредительное собрание”. В листовке сообщалось, что вся дополнительная информация о демонстрации в поддержку Учредительного собрания будет сообщаться через газету московской организации РСДРП “Вперёд”152. Если в Петрограде основной ударной силой из рабочих при подготовке демонстрации были рабочие металлисты некоторых особо неблагополучных заводов, то в Москве наибольшую активность проявили печатники. Группой членов профсоюза рабочих печатного дела, состоящих в оппозиционных социалистических партиях, было выпущено воззвание к московским рабочим. В нём сообщалось, что в Москве демонстрация в поддержку Учредительного собрания назначена на 13 часов 5 января. Учредительное собрание в воззвании печатников называлось “полноправным хозяином Земли Русской”. С целью его защиты от “узурпаторов”, авторы воззвания адресно обращались к своим “братьям по классу”: “5-го января в назначенный час, — говорилось в воззвании, — оставьте свои рабочие помещения и все отправляйтесь на демонстрацию. Идите организованно, приготовьте соответствующие плакаты и знамёна... Пусть красные знамёна развеваются в этот день над вами в знак вашего протеста против насилия, совершаемого над волею всего народа”. Концовка листовки также имела “классовый уклон”: “Да здравствует организованная борьба рабочего класса в УЧРЕДИТЕЛЬНОМ СОБРАНИИ” — провозглашали авторы воззвания153. Велась подготовка к Учредительному собранию и в другой плоскости. Быстро возрастала агрессивность сторон, вовлечённых в конфликт. Власти готовились к возможным инцидентам как к важной военной операции. Предпринятые ими в эти дни меры вполне можно назвать беспрецедентными. 23 декабря в Петрограде вводится военное положение. Город разбивается на участки, за порядком в которых следили большевистские комиссары. Усиливалась охрана государственных учреждений и патрулирование улиц. Вооружённые люди заполнили всю ту часть города, которая прилегала к Таврическому дворцу154. Правительство вынуждено было на время уступить часть своих полномочий чрезвычайному органу, и власть в городе перешла к Чрезвычайному штабу. Были закрыты некоторые газеты и отсрочены некоторые мероприятия. Наконец, срочно были мобилизованы отряды Красной гвардии — рабочих готовили стать основной действующей силой гражданского противостояния155. Но сделать рабочих разменной картой в своей игре готова была и оппозиция. В четверг 4 января правительственная пресса предупредила о возможных вооружённых провокациях. Одновременно горячие головы предупреждались, что любые попытки организовать погромы в день открытия Учредительного собрания будут пресечены “вооружённой рукой”156. Некоторые современные историки склонны считать эти сообщения о готовящихся вооружённых беспорядках слухами157. Но если обратиться к источникам, станет ясно, что и у многих слухов бывает реальная подоплёка. В этом отношении интерес представляют свидетельства, оставленные Б. Соколовым. В его широко доступных историкам заметках о деятельности Военной комиссии эсеровской партии в период подготовки и защиты Учредительного собрания, немало посвящено именно военному аспекту этой деятельности. В основном, усилия эсеров были направлены на армейские части, а также на фронтовиков, возвращавшихся с мировой войны. Из фронтовиков эсерам удалось сформировать боеспособную силу, готовую к радикальным формам борьбы. Но и пропаганда среди тыловых гарнизонов принесла свои плоды. По словам Соколова, “ко дню открытия Учредительного Собрания, т.е. к 5 январю, в распоряжении народных избранников было два полка, относительно боеспособных и безусловно готовых, решившихся с оружием в руках выступить на защиту” демократии и Учредительного собрания. Это были гвардейские Семёновский и Преображенский полки. Кроме того, готовность с оружием защитить Учредительное собрание от любых посягательств выразило большинство солдат и офицеров Лужского гарнизона (перебросить в столицу их, правда, не удалось — из-за позиции рабочих-железнодорожников (о чём рассказывалось выше). Кроме того, военная комиссия вела работу по созданию боевых рабочих дружин. Как пишет Соколов, на бумаге численность таких дружинников была до двух тыс. человек. Правда, по его утверждению, в действительности усилия Военной комиссии в этом направлении были куда менее успешны, чем можно было бы судить по официальным отчётам эсеровских функционеров. Причиной тому служили настроения рабочих. Хотя многие из них к январю оказались разочарованны в большевиках, но преобладающее число рабочих всё же выступало на стороне Советов. Описывая боевую готовность рабочих-дружинников, Соколов признаёт: “большинство из них не было вооружено, весьма многие из них не являлись на явки и вообще были проникнуты духом безразличия и уныния”. Объясняя невозможность сформировать достаточно боеспособную дружину на Франко-Русском заводе, Соколов отмечал: “Это было ещё время, когда рабочие, даже те из них, что были настроены определённо оппозиционно в отношении большевиков, питали некоторые иллюзии насчёт этих последних и их намерений. В результате в дружинники записалось около пятнадцати человек. У большевиков на том же заводе было дружинников раза в три больше”. Рабочих упорно подталкивали к братоубийственному гражданскому противостоянию. Но они упорно пытались уклониться. Соколов приводит разговор, состоявшихся у него в дни, непосредственно предшествующие Учредительному собранию, с рабочими его родного Франко-Русского завода: “Объясняю положение и общую необходимость, с моей точки зрения, защищать вооружённой рукой Учредительное Собрание. В ответ — ряд вопросов, сомнений. -Не довольно ли было пролито братской крови? -Четыре года была война, всё кровь и кровь -Большевики действительно подлецы, да только вряд ли они посягнут на Учредительное"> С[обрание">. -А, по-моему, — заявил один из молодых рабочих, — надо, товарищи, подумать не о том, чтобы ссориться с большевиками, а как с ними сговориться. Всё же, вишь, они защищают интересы пролетариата. Кто сейчас в комиссариате Коломны? Все наши франко-руссцы, большевики. Вот Смирнов, Шмахов и др.”. Военная организация эсеров уже в дни подготовки Учредительного собрания готовила убийство или хотя бы арест (“изъятие из употребления в качестве заложников”) Ленина и Троцкого. По словам Соколова, одному из её боевиков удалось устроиться дворником в дом, где жила М.И. Ульянова, и где часто бывал Ленин. Вскоре за примерную службу этого боевика перевели работать шофёром на автомобиль, в котором ездил Ленин. Но политическое руководство ПСР не дало “благословения” на эти меры с очень показательной мотивировкой. Соколов передаёт её так: “Арест или убийство Ленина вызовет такое возмущение среди рабочих и солдат, что это может окончиться всеобщим погромом интеллигенции. Ведь для многих и многих Ленин и Троцкий популярные вожди. Ведь за ними идут народные массы... Разве это не показали последние выборы по Петрограду, когда за Ленина голосовали тысячи человек!!!”158. Под последними выборами подразумевались, скорее всего, именно выборы во Всероссийское Учредительное собрание. * * * Ситуация, которая сложилась в начале 1918 г. в чём-то повторяла период двоевластия. И тогда, и теперь решался вопрос о том, какой тип государственных учреждений будет обладать всей полнотой власти. Два лозунга: “Вся власть Советам!” и “Вся власть Учредительному собранию!” -- определяли суть нового, второго двоевластия. И от рабочих обе стороны конфликта ждали поддержки159. Результаты эгоизма политиков были вполне предсказуемы. Конечно, ни в Петрограде, ни в Москве рабочие не были ни единственной, ни основной силой демонстраций 5 января 1918 г. в поддержку “Хозяина Земли Русской”. Но свою знаковую роль в событиях они сыграли. В колоннах рабочих шли не только мужчины, шли женщины, даже дети160. Но это не добавляло демонстрантам уверенности в своей силе, скорее наоборот. Возможно, что именно участие в демонстрации рабочих (а точнее их немногочисленность) создавало ту атмосферу бесперспективности и упадничества, “унылой инерции революционного донкихотства”, которая определила облик шедших к Таврическому дворцу колонн161. “Собирались вяло, делился своими впечатлениями от увиденного Б. Соколов, принявший участие в демонстрации наряду с другими активистами своей партии, немного робко. Без энтузиазма, сколь нибудь заметного. Не чувствовалось во всяком случае гнева народного. Недовольство было пассивное и злое... Разговоры демонстрантов были невесёлые”162. По оценкам И.Ф. Дана, общее количество демонстрантов приближалось к 40 тыс., но, возможно, он завысил число участников шествия163. Участие в демонстрациях рабочих оппозицией было использовано по-своему. Её руководители с самого начала знали или, во всяком случае, предполагали, что судьба Учредительного собрания на практике предрешена. В некоторых листовках так и говорилось: “Мы стоим на кануне разгона Учредительного собрания и замены власти всего народа властью большевиков”164. Было ясно, что власть будет защищаться всеми имеющимися в её распоряжении средствами. Но когда стало очевидно, что насильственного разгона демонстрации не избежать, лидеры оппозиции решили прикрыться именно рабочими. Как сообщает один очевидец событий, во время очередной “вынужденной остановки”, когда путь демонстрантам преградили красногвардейцы, по колоннам быстро побежали распорядители с красными повязками. Они требовали, чтобы разбросанные по толпе “товарищи рабочие” выдвинулись вперёд. “Из разных колонн... выходили рабочие... и шли вперёд, шли как будто спокойно”, но спокойствие это “давалось им нелегко”165. “На Пантелеймоновской улице, — рассказывает Б. Соколов, — прорвав тонкую цепь красноармейцев, демонстранты, в числе их было немало выборжцев-рабочих, густою лавиной заполнили проспект. Раздались выстрелы. Недружные и немногочисленные. Испуганная, взволнованная толпа побежала обратно, оставив на панели и на мостовой несколько раненых и убитых. А стрелявшие, их было не больше двух-трёх десятков, с трясущимися руками, испуганные не меньше, чем демонстранты, растерянно глядели по сторонам”. По утверждению корреспондента эсеровской газеты “Дело народа”, демонстрантов расстреливали красногвардейцы. Одним из командиров был какой-то “мальчик лет 18-ти”. Как и следовало ожидать “товарищи рабочие”, шедшие сплошной массой впереди демонстрации не остановили других рабочих, открывших стрельбу по своим же “товарищам”166. У демонстрантов изымались и сжигались знамёна и транспаранты, начались аресты наиболее активных “зачинщиков” беспорядков167. Вспышки насилия отмечены и со стороны оппозиции. Хотя официально умеренные социалисты запретили своим сторонникам насильственные действия, они были не в состоянии уследить за множеством своих вооружённых сподвижников (если и стремились к этому). И незаряженное ружьё, как известно, может выстрелить. А тут речь шла о десятках боевиков, хорошо вооружённых и подготовленных, высокоидейных. Многие из них формально не были членами ни меньшевистской, ни эсеровской партии и не обязаны были подчиняться партийной дисциплине. Стрельба велась из окон, а также из толпы168. Идёт ли речь о провокации, с целью спровоцировать ответную стрельбу или о слабых попытках самообороны отчаявшихся одиночек сказать сегодня не представляется возможным. В Первопрестольной события приняли ещё больший драматизм. В помещении Дорогомиловского Совета здесь произошёл сильный взрыв, повлёкший за собой человеческие жертвы. Но в целом, силы были, конечно, не равны. И верные большевикам красногвардейские дружины, в конце концов, полностью рассеяли антиправительственные демонстрации169. Впрочем, в Москве демонстрация была скоромнее питерской, и вышедших здесь на демонстрацию рабочих сами лидеры московских меньшевиков позже называли “группами смельчаков”170. Со стороны оппозиции в Москве так же были раненые, среди них некто Барухин член меньшевистской партии с дореволюционным стажем, функционер союза металлистов. Известны имена некоторых арестованных: Шейниц, Вахсман, Флаксман, Гуревич, Малкин, Тейтельбаум и др.171 Разгон Учредительного собрания и демонстрации в его поддержку не прошли незамеченными для рабочей массы, особенно в Петрограде — здесь из 12 погибших в результате расстрела 8 человек оказались рабочими Обуховского завода172. Это позволило оппозиции уверять, что действия большевиков были направлены, в основном, именно против рабочих173. Жаркие выяснения отношений по вопросу о действиях властей состоялись на заседании Исполкома Московского Совета 6 января 1918 года. Меньшевики прямо обвинили власти города, что в результате устроенного побоища “жертвами падали не какие-нибудь буржуи, а самые настоящие рабочие”174. Разговор был продолжен на следующий день. Оппозиция обвиняла в произошедшем большевиков, поскольку, как заявил Г.А. Киппен, “рабочие, стоящие за станками, не пойдут на гражданскую войну, не будут стрелять в своих братьев”175. По требованию меньшевиков, которое в своём выступлении озвучил В.И. Яхонтов, была создана специальная комиссия по расследованию событий 5 января. К работе комиссии должны были быть допущены представители советских фракций, по одному от каждой. Большинство рабочих, правда, поддержало политику Советского правительства по отношению к Учредительному собранию или сохранило нейтралитет. Шаги властей не противоречили ни представлениям рабочих о революционной справедливости, ни их опыту последних месяцев. По всей стране шли митинги и съезды пролетарских организаций, где “борьба с контрреволюцией” искренне приветствовалась176. Но приписывать подобную реакцию всем без исключения слоям и группам рабочего класса было бы серьёзной ошибкой. Показательный в этом отношении эпизод произошёл 12 января на III объединённом съезде Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. На его заседании представитель оппозиции Авилов огласил список предприятий Петрограда, охваченных протестом против политики большевиков. Выступавший за ним Зиновьев, правда, тут же заявил, что участникам съезда была предъявлена “сплошная фальсификация, подлог и подтасовка фактов”177. Но это не отменяет то обстоятельство, что в некоторых случаях большевики действительно столкнулись с вязким протестом против своих действий со стороны не только обывателей, представителей имущих слоев, некоторых групп интеллигенции, но и со стороны части рабочих. По сообщению старавшейся держаться в стороне от схватки газеты М. Горького “Новая жизнь”, события 5 января “глубоко взволновали рабочую среду”, на рабочих собраниях “уже давно не наблюдалось... такого многолюдства”. Не удивительно, что самый многочисленный и радикальный митинг состоялся на Обуховском заводе, многие рабочие которого 5 января побывали под обстрелом красногвардейцев. Митинг, по оценкам оппозиции, собрал не менее 8 тыс. человек. Перед рабочими выступили члены разогнанного Учредительного собрания — от большевиков Г.Е. Евдокимов, от эсеров И.И. Рябов и Е.Е. Колосов, от меньшевиков А.А. Трояновский. Звучали выступления самих рабочих. Митингующими была принята резолюция протеста против разгона Учредительного собрания и расстрела рабочих. Митинг также постановил отозвать рабочих-обуховцев из Петросовета как органа, санкционировавшего расстрелы и избрать “других товарищей”. В резолюции прозвучало требование всех красногвардейцев-обуховцев “возвратить на завод к мирным занятиям”. Наконец, было решено принять участие в похоронах жертв расстрела, символически назначенных на 9 января, и избрать специальную делегацию в 25 человек, которая должна была разъяснить рабочим других заводов позицию обуховцев. Резолюция была поддержана большинством голосов. Против неё голосовало лишь около 100 человек. Шли митинги и на других предприятиях. Так, около 5 тыс. рабочих Семянниковского завода и около тысячи рабочих завода Варгунина за Невской заставой не только осудили действия властей, но и решили переизбрать своих депутатов в Петроградском совете. Резолюция, резко осуждавшая политику Совнаркома и требовавшая разоружения Красной гвардии, была принята на Александровском паровозостроительном заводе. Здесь рабочие постановили “отозвать своих представителей из центрального [Петроградского"> и районных Советов”. Близкую по духу резолюцию приняли рабочие Николаевской железной дороги. О немедленном начале компании по перевыборам Петросовета говорилось и в резолюции, принятой на Петроградском Патронном заводе. Его рабочие также поддержали идею материальной помощи семьям погибших и призвали весь рабочий класс столицы принять участие в похоронах жертв событий 5 января178. Особое возмущение вызвало то обстоятельство, что при разгоне демонстрации была задействована Красная гвардия: “Стреляли и особенную ретивость проявили красногвардейцы, — сообщала на своих страницах газета московских меньшевиков, — патрульные солдаты вели себя гораздо сдержаннее”179. В тех же выражениях говорилось о Красной гвардии и в листовке Московского комитета ПСР: “При помощи наёмной красной гвардии, при помощи лжи и обмана расстреливались в Москве и Петербурге мирные и безоружные толпы демонстрантов, шедшие под красными знамёнами социализма, арестовывались товарищи и сажались в тюрьму, но уже не царскими палачами, а, стыдно сказать, социал-демократами большевиками Даже милицию отстранили, не доверяя ей, не надеясь на неё, и заменили красной гвардией в Москве” (курсив мой. — Д.Ч.)180. “Ужаснее всего то, — подытоживалось общее настроение негодования в воззвании Петроградского союза Защиты Учредительного Собрания, — что убийство безоружных рабочих совершено красногвардейцами, которые составляют часть рабочего класса”181. А в листовке за подписью ЦК меньшевиков, ЦК эсеров и ЦК энесов в связи с действиями большевиков и Красной гвардии говорилось о “водворении мрачных времён царского самодержавия”182. Конечно, заявления оппозиции — очень ненадёжный источник для выявления действительного отношения рабочих к событиям вокруг Учредительного собрания, ярким подтверждением чего является инцидент, произошедший на Патронном заводе. Рабочие одного из цехов завода сразу после того, как оппозиция распространила информацию о принятии на Патронном заводе антибольшевистской резолюции, направили в “Правду” специальное воззвание. В нём сообщалось, что в принятии этой резолюции они не принимали никакого участия, что она была одобрена исключительно небольшой “кучкой меньшевиков-оборонцев и правых эсеров”, имевшихся на заводе183. Причём подобные “недоразумения” не могут считаться чем-то исключительным, из ряда вон выходящим. И всё же, на очень многих заводских митингах, рабочие, по сообщениям корреспондента “Новой жизни”, так и не вняли отчаянным призы |
«Первая < 1082 | 1083 | 1084 | 1085 | 1086 | 1087 | 1088 | 1089 | 1090 | 1091 | > Последняя»
Форма для отправки комментариев
(Ваш комментарий будет проверен модератором.
С уважением, Администрация сайта.)
Буржуй - 03.08.2009 16:08
Opera/9.60 (Windows NT 6.0; U; ru) Presto/2.1.1
-------------------------------------------- --
«Так и при Сталине в ГУЛАГе тоже невинных не было.
Хотя конечно ошибки судебные встречались и тогда и сегодня.»
----------------------------------------
ТВЕТ:
Ни х..я себе ошибки, эти жидо-вурдалаки большевики-коммунисты- что сифилитик ленин, что параноик сталин, сознательно уничтожали именно не приступников, а русских умных, талантлевых, работящих людей, корень русского человека – это православие и его культура жить по заповедям божиим, которые со временем понимали их жидовскую авантюрную туфту коммунистических слов «всё для счастья народа», а народа-то они боялись как огня и особенно крепкое крестьянство и интеллигенцию которую долго не возможно было водить за нос, вот и причина репрессий, понимающих это просто и ценично убивали.
Попробуй объясни сегодня человеку с 4 мя классами образования да ещё который отсидел
по вине таких родителей долбо..бов как ты, лет так 15-20 - кто такой Чайковский, Пушкин, Чехов, Лермантов и т.д. и не поверх этого, а глубоко с пониманием их глубин мысли, ума и духа и мы увидим негативную реакцию этих людей, потому что у них в голове всегда били только деньги по лёгкому срубленные, разврат на эти деньги, раскошная пьнка с девками в малинах палитбюро райкомов партии КПСС-сс, бандитизм и воровство прикрытые лозунгом «свобода, равенство, братство», этот народ к работе не преспособлен из-за таких родителей уёб..ов как ты жидо-коммунист Николай.
Ваш подонок коммунист Илюхин, сегодня даже объявил бандитов и воров в законе
честными коммунарами пролетариями, а эти «честные коммунары» обычные примитивные уголовники, которым глубоко наплевать и на народ и на культуру.
Эти основные два коммунистических пи..ора сифилитик ленин и параноик сталин были
самыми настоящими уголовниками вампирами вурдалаками кровопийцами, которые
не пощадили даже своих соратников по свой поганой партии большевиков, а что уж там какой-то там народ с его много вековой культурой.
А советская индустрия тоже была построина страхе пороноика сталина на русской крови и трупах без счету, потому что этот пид..р товарищ сталин бздёво понимал что побеждённый фашизм перерождается в другую воинственную форму направленную против политики этого тирана-вурдалака – это психологи маньяка убийцы, пока у него в рука пистолет или нож он злой властелин над вами, но как только вы выбьете у него то и другое он начинает трусливо плакать и молить о пощаде.
Так что жидо-Николай батрак ты сраный не пиз..и на здесь на счёт каких-то там судебных
ошибок. Прощенья им и их звериному коммунистическому режиму нет и не будет никогда, а уж возврата к проклятому коммунистическому прошлому.
ПОГАНЫЙ СИФИЛИТНЫЙ ТРУП ВУРДАЛАКА ЛЕНИНА ВОН С КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!